Наталия Крандиевская-Толстая

Избранные стихотворения

Маме моей «Когда архангела труба...» «Над дымным храпом рысака...» «Ах, мир огромен в сумерках весной!..» «Сыплет звезды август холодеющий...» «Мороз затуманил широкие окна...» «Для каждого есть в мире звук...» «Амур откормленный, любви гонец крылатый!..» «Так суждено преданьем, чтобы...» «Фаусту прикидывался пуделем...» «Такое яблоко в саду...»

Маме моей Сердцу каждому внятен Смертный зов в октябре. Без просвета, без пятен Небо в белой коре. Стынет зябкое поле, И ни ветер, ни дождь Не вспугнут уже боле Воронье голых рощ. Но не страшно, не больно... Целый день средь дорог Так протяжно и вольно Смерть трубит в белый рог. 1913

* * * Когда архангела труба Из гроба нас подымет пением, Одна нас поведет судьба По рассветающим селениям. И там, на берегах реки, Где рай цветет на уготованный, Не выпущу твоей руки, Когда-то на земле целованной. Мы сядем рядом, в стороне От серафимов, от прославленных. И будем помнить о земле, О всех следах, на ней оставленных. 1914

* * * Над дымным храпом рысака Вздымает ветер облака. В глухую ночь, в туманы, в снег Уносит сани легкий бег. Ни шевельнуться, ни вздохнуть — Холодный воздух режет грудь. Во мраке дачи и сады, И запах снега и воды. О, пожалей, остановись, Уйми коней лихую рысь! Но тверже за спиной рука, Все громче посвист ямщика, Все безнадежней, все нежней, Зветят бубенчики коней, — И сумасшедшая луна В глазах троих отражена. 1915

* * * Ах, мир огромен в сумерках весной! И жизнь в томлении к нам ласкова иначе... Не ждать ли сердцу сладостной удачи, Желанной встречи, прихоти шальной? Как лица встречные бледнит и красит газ! Не узнаю свое за зеркалом витрины... Быть может, рядом, тут, проходишь ты сейчас, Мне предназначенный, среди людей — единый!

* * * Сыплет звезды август холодеющий, Небеса студены, ночи — сини. Лунный пламень, млеющий, негреющий, Проплывает облаком в пустыне. О, моя любовь незавершенная, В сердце холодеющая нежность! Для кого душа моя зажженая Падает звездою в бесконечность?

* * * Мороз затуманил широкие окна, В узор перевиты цвета и волокна. Дохни в уголок горячо, осторожно, В отталом стекле увидать тогда можно, Какой нынче праздник земле уготован, Как светел наш сад, в серебро весь закован, Как там, в небесах, и багряно, и ало, Морозное солнце над крышами встало.

* * * А. Н. Толстому Для каждого есть в мире звук, Единственный, неповторенный. Его в пути услышишь вдруг И, дрогнув, ждешь завороженный. Одним звучат колокола Воспоминанием сладчайшим, Другим — звенящая игла Цикад над деревеской чащей. Поющий рог, шумящий лист, Органа гул, простой и строгий, Разбойничий, недобрый свист Над темной полевой дорогой. Шагов бессоный стук в ничи, Морей тяжелое дыханье, И все струи и все ключи Пронзают бедное сознанье. А мне одна поет краса! То рокоча, то замирая, Кристальной фуги голоса Звенят воспоминаньем рая. О строгий, солнечный уют! Я слышу: в звуках этих голых Четыре ангела поют — Два огорченных, два веселых. Весна 1916

* * * Амур откормленный, любви гонец крылатый! Ужели и моих томлений ты вожатый? НЕ верю. Ты, любовь, печальница моя. Пришла незванная. Согрета тайно я Твоей улыбкою и благостной, и строгой. Ты шла нагорною, пустынную дорогой, Остановилася в пути, как странник дальний. И глянула в глаза и грозно, и печально.

* * * Так суждено преданьем, чтобы У русской девы первый хмель Одни лелеяли сугробы, Румяный холод да метель. И мне раскрылись колыбелью Глухой Олони снега В краю, где сумрачною елью Озер синею небеса. Где невеселые просторы Лишь ветер мерит да ямщик, Когда, косясь на волчьи норы, Проносят кони напрямик. Не потому ль — всем розам юга И всем обычаям назла — В снегах, покуда пела вьюга, Впервые сердце расцвето! И чем смиреннее и туже В бутон был скручен строгий цвет, Тем горячей румянит стужа Его негаданный расцвет. Январь 1917 Москва

* * * Фаусту прикидывался пуделем, Женщиной к пустыннику входил, Простирал над сумасшедшим Врубилем Острый угол демоновых крыл. Мне ж грозишь иными поворотами, Душу испытуешь красотой, Сторожишь в углах перед киотами В завитке иконы золотой. Закипаешь всеми злыми ядами В музыке, в преданиях, в стихах. Уязвляешь голосами, взглядами, Лунным шаром бродишь в облаках. А, когда наскучит сердцу пениться, Косу расплету ночной порой, — Ты глядишь из зеркала смиренницей — Мною, нечестивое, самой. 1919

* * * Такое яблоко в саду Смущало бедную праматерь. А я, — как мимо я пройду? Прости обеих нас, создатель! Желтей турецких янтарей Его сторонка теневая, Зато другая — огневая, Как розан вятских кустарей. Сорву. Ужель сильней запрет Веселой радости звериной? А если выглянет сосед — Я поделюсь с ним половиной. Сентябрь 1921 Камб

(источники — сб. «101 поэтесса Серебряного века»,
СПб., «Деан», 2000 г.,
сб. «Поэты Серебряного века»,
Йошкар-Ола, «Изд-во Марийского полиграфкомбината», 2001 г.)