ЛУЧИНА

До Эйфелевой — рукою
Подать! Подавай и лезь.
Но каждый из нас — такое
Зрел, зрит, говорю, и днесь,


Что скушным и некрасивым
Нам кажется <ваш> Париж.
"Россия моя, Россия,
Зачем так ярко горишь?"

Июнь 1931


СТИХИ К ПУШКИНУ



Бич жандармов, бог студентов,
Желчь мужей, услада жен,
Пушкин — в роли монумента?
Гостя каменного? — он,

Скалозубый, нагловзорый
Пушкин — в роли Командора?

Критик — ноя, нытик — вторя:
"Где же пушкинское (взрыд)
Чувство меры?" Чувство — моря
Позабыли — о гранит

Бьющегося? Тот, солёный
Пушкин — в роли лексикона?

Две ноги свои — погреться — 
Вытянувший, и на стол
Вспрыгнувший при Самодержце
Африканский самовол — 

Наших прадедов умора-
Пушкин — в роли гувернера?

Черного не перекрасить
В белого — неисправим!
Недурён российский классик,
Небо Африки — своим

Звавший, невское — проклятым!
 —  Пушкин — в роли русопята?

Ох, брадатые авгуры!
Задал, задал бы вам бал
Тот, кто царскую цензуру
Только с дурой рифмовал,

А "Европы Вестник" — с...
Пушкин — в роли гробокопа?

К пушкинскому юбилею
Тоже речь произнесем:
Всех румяней и смуглее
До сих пор на свете всем,

Всех живучей и живее!
Пушкин — в роли мавзолея?

То-то к пушкинским избушкам
Лепитесь, что сами — хлам!
Как из душа! Как из пушки  — 
Пушкиным — по соловьям

Слова, соколам полета!
 —  Пушкин — в роли пулемета!

Уши лопнули от вопля:
"Перед Пушкиным во фрунт!"
А куда девали пекло
Губ, куда девали — бунт

Пушкинский? уст окаянство?
Пушкин — в меру пушкиньянца!

Томики поставив в шкафчик  — 
Посмешаете ж его,
Беженство свое смешавши
С белым бешенством его!

Белокровье мозга, морга
Синь — с оскалом негра, горло
Кажущим...

Поскакал бы. Всадник Медный,
Он со всех копыт — назад.
Трусоват был Ваня бедный,
Ну, а он — не трусоват.

Сей, глядевший во все страны  — 
В роли собственной Татьяны?

Что вы делаете, карлы,
Этот — голубей олив — 
Самый вольный, самый крайний
Лоб — навеки заклеймив

Низостию двуединой
Золота и середины?

"Пушкин — тога, Пушкин — схима,
Пушкин-мера, Пушкин — грань..."
Пушкин, Пушкин, Пушкин — имя
Благородное — как брань

Площадную — попугаи.
 —  Пушкин? Очень испугали!

25 июня 1931




ПЕТР И ПУШКИН

Не флотом, не потом, не задом
В заплатах, не Шведом у ног,
Не ростом — из всякого ряду,
Не сносом — всего, чему срок,

Не лотом, не ботом, не пивом
Немецким сквозь кнастеров дым,
И даже и не Петро-дивом
Своим (Петро-делом своим!).

И большего было бы мало
(Бог дал, человек не обузь!)  — 
Когда б не привез Ганнибала-
Арапа на белую Русь.

Сего афричонка в науку
Взяв, всем россиянам носы
Утер и наставил, — от внука-
то негрского — свет на Руси!

Уж он бы вертлявого — в струнку
Не стал бы! — "На волю? Изволь!
Такой же ты камерный юнкер,
Как я — машкерадный король!"

Поняв, что ни пеной, ни пемзой -
Той Африки, — царь-грамотей
Решил бы: "Отныне я — цензор
Твоих африканских страстей".

И дав бы ему по загривку
Курчавому (стричь-не остричь!):
"Иди-ка, сынок, на побывку
В свою африканскую дичь!

Плыви — ни об чем не печалься!
Чай есть в паруса кому дуть!
Соскучишься — так ворочайся,
А нет — хоть и дверь позабудь!

Приказ: ледяные туманы
Покинув — за пядию пядь
Обследовать жаркие страны
И виршами нам описать".

И мимо наставленной свиты,
Отставленной — прямо на склад,
Гигант, отпустивши пииту,
Помчал — по земле или над?

Сей не по снегам смуглолицый
Российским — снегов Измаил!
Уж он бы заморскую птицу
Архивами не заморил!

Сей, не по кровям торопливый
Славянским, сей тоже —  метис!
Уж ты б у него по архивам
Отечественным не закис!

Уж он бы с тобою — поладил!
За непринужденный поклон
Разжалованный — Николаем,
Пожалованный бы — Петром!

Уж он бы жандармского сыска
Не крыл бы "отечеством чувств"!
Уж он бы тебе — василиска
Взгляд! — не замораживал уст.

Уж он бы полтавских не комкал
Концов, не тупил бы пера.
За что недостойным потомком — 
Подонком — опенком Петра

Был сослан в румынскую область,
Да ею б — пожалован был
Сим — так ненавидевшим робость
Мужскую, — что сына убил

Сробевшего. — "Эта мякина  — 
Я? — Вот и роди! и расти!"
Был негр ему истинным сыном,
Так истинным правнуком —  ты

Останешься. Заговор равных.
И вот не спросясь повитух
Гигантова крестника правнук
Петров унаследовал дух.

И шаг, и светлейший из светлых
Взгляд, коим поныне светла...
Последний — посмертный — бессмертный
Подарок России — Петра.

2 июля 1931




(СТАНОК)

Вся его наука  — 
Мощь. Светло — гляжу:
Пушкинскую руку
Жму, а не лижу.

Прадеду — товарка:
В той же мастерской!
Каждая помарка — 
Как своей рукой.

Вольному — под стопки?
Мне, в котле чудес
Сём — открытой скобки
Ведающей — вес,

Мнящейся описки — 
Смысл, короче — всё.
Ибо нету сыска
Пуще, чем родство!

Пелось как — поется
И поныне — так.
Знаем, как "дается"!
Над тобой, "пустяк",

Знаем — как потелось!
От тебя, мазок,
Знаю — как хотелось
В лес — на бал — в возок..

И как — спать хотелось!
Над цветком любви  — 
Знаю, как скрипелось
Негрскими зубьми!

Перья на востроты — 
Знаю, как чинил!
Пальцы не просохли
От его чернил!

А зато — меж талых
Свеч, картежных сеч — 
Знаю — как стрясалось!
От зеркал, от плеч

Голых, от бокалов
Битых на полу — 
Знаю, как бежалось
К голому столу!

В битву без злодейства:
Самого — с самим!
 —  Пушкиным не бейте!
Ибо бью вас — им!




Преодоленье
Косности русской — 
Пушкинский гений?
Пушкинский мускул

На кашалотьей
Туше судьбы  — 
Мускул полета,
Бега,
Борьбы.

С утренней негой
Бившийся — бодро!
Ровного бега,
Долгого хода — 
Мускул. Побегов
Мускул степных,
Шлюпки, что к брегу
Тщится сквозь вихрь.

Не онедужен
Русскою кровью — 
О, не верблюжья
И не воловья
Жила (усердство
Из-под ремня!) — 
Конского сердца
Мышца — моя!

Больше балласту — 
Краше осанка!
Мускул гимнаста
И арестанта,
Что на канате
Собственных жил
Из каземата — 
Соколом взмыл!

Пушкин — с монаршьих
Рук руководством
Бившийся так же
Насмерть — как бьется
(Мощь — прибывала,
Сила — росла)
С мускулом вала
Мускул весла.

Кто-то, на фуру
Несший: "Атлета
Мускулатура,
А не поэта!"

То — серафима
Сила — была:
Несокрушимый
Мускул — крыла.

10 июля 1931


(ПОЭТ И ЦАРЬ)

1(5)

Потусторонним
Залом царей.
 —  А непреклонный
Мраморный сей?

Столь величавый
В золоте барм.
 —  Пушкинской славы
Жалкий жандарм.

Автора — хаял,
Рукопись — стриг.
Польского края — 
Зверский мясник.

Зорче вглядися!
Не забывай:
Певцоубийца
Царь Николай
Первый.

12 июля 1931


2(6)

Нет, бил барабан перед смутным полком,
Когда мы вождя хоронили:
То зубы царёвы над мертвым певцом
Почетную дробь выводили.

Такой уж почет, что ближайшим друзьям -
Нет места. В изглавьи, в изножьи,
И справа, и слева — ручищи по швам  — 
Жандармские груди и рожи.

Не диво ли — и на тишайшем из лож
Пребыть поднадзорным мальчишкой?
На что-то, на что-то, на что-то похож
Почет сей, почетно — да слишком!

Гляди, мол, страна, как, молве вопреки,
Монарх о поэте печется!
Почетно — почетно — почетно — архи-
почетно, — почетно — до черту!

Кого ж это так — точно воры вора
Пристреленного — выносили?
Изменника? Нет. С проходного двора  — 
Умнейшего мужа России.

Медон, 19 июля 1931


3(7)

Народоправству, свалившему трон,
Не упразднившему — тренья:
Не поручать палачам похорон
Жертв, цензорам — погребенья

Пушкиных. В непредуказанный срок,
В предотвращение смуты.
Не увозить под (великий!) шумок
По воровскому маршруту — 

Не обрекать на последний мрак,
Полную глухонемость
Тела, обкарнанного и так
Ножницами — в поэмах.

19 июля 1933


СТРАНА

С фонарем обшарьте
Весь подлунный свет!
Той страны на карте  — 
Нет, в пространстве — нет.

Выпита как с блюдца, — 
Донышко блестит.
Можно ли вернуться
В дом, который — срыт?

Заново родися — 
В новую страну!
Ну-ка, воротися
На спину коню

Сбросившему! Кости
Целы-то — хотя?
Эдакому гостю
Булочник — ломтя

Ломаного, плотник — 
Гроба не продаст!
Той ее — несчетных
Верст, небесных царств,

Той, где на монетах — 
Молодость моя,
Той России — нету.
-  Как и той меня.

Конец июня 1931


ОДА ПЕШЕМУ ХОДУ



В век сплошных скоропадских,
Роковых скоростей  — 
Слава стойкому братству
Пешехожих ступней!

Всеутёсно, всерощно,
Прямиком, без дорог,
Обивающих мощно
Лишь природы — порог,

Дерзко попранный веком.
(В век турбин и динам
Только жить, что калекам!)
...Но и мстящей же вам

За рекламные клейма
На вскормившую грудь.
 —  Нет, безногое племя,
Даль — ногами добудь!

Слава толстым подметкам,
Сапогам на гвоздях,
Ходокам, скороходкам — 
Божествам в сапогах!

Если есть в мире — ода
Богу сил, богу гор — 
Это взгляд пешехода
На застрявший мотор.

Сей ухмыл в пол-аршина,
Просто — шире лица:
Пешехода на шину
Взгляд — что лопается!

Поглядите на чванством
Распираемый торс!
Паразиты пространства,
Алкоголики верст — 

Что сквозь пыльную тучу
Рукоплещущих толп
Расшибаются.
- Случай?
           —  Дури собственной — столб.




Вот он, грузов наспинных
Бич, мечтателей меч!
Красоту — как насильник
С ног сшибающий: лечь!

Не ответит и ляжет — 
Как могила — как пласт, -
Но лица не покажет
И души не отдаст...

Ничего не отдаст вам
Ни апрель, ни июль,  — 
О безглазый, очкастый
Лакированный нуль!

Между Зюдом и Нордом
Поставщик суеты!
Ваши форды (рекорды
Быстроты: пустоты),

Ваши Рольсы и Ройсы — 
Змея ветхая лесть!
Сыне! Господа бойся,
Ноги давшего — бресть.

Драгоценные куклы
С Опера и Мадлэн,
Вам бы тихие туфли
Мертвецовы — взамен

Лакированных лодок.
О, холодная ложь
Манекенных колодок,
Неступивших подошв!

Слава Господу в небе — 
Богу сил. Богу царств  — 
За гранит и за щебень,
И за шпат и за кварц,

Чистоганную сдачу
Под копытом — кремня...
И за то, что — ходячим
Чудом — создал меня!



Дармоедством пресытясь,
С шины — спешится внук.
Пешеходы! Держитесь — 
Ног, как праотцы — рук.

Где предел для резины  — 
Там простор для ноги.
Не хватает бензину?
Вздоху — хватит в груди!

Как поток жаждет Прага,
Так восторг жаждет — трат.
Ничему, кроме шага,
Не учите ребят!

По ручьям, по морренам,
Дальше — нет! дальше — стой!
Чтобы Альпы — коленом
Знал, саванны — ступней.

Я костьми, други, лягу — 
За раскрытие школ!
Чтоб от первого шага
До последнего — шел

Внук мой! отпрыск мой! мускул,
Посрамивший Аид!
Чтобы в царстве моллюсков  — 
На своих-на двоих!

Медон, 26 августа 1931 — Кламар, 30 марта 1933


* * *

Тише, тише, тише, век мой громкий!
За меня потоки — и потомки.


ДОМ 

Из-под нахмуренных бровей
Дом — будто юности моей
День, будто молодость моя
Меня встречает: — Здравствуй, я!

Так самочувственно-знаком
Лоб, прячущийся под плащом
Плюща, срастающийся с ним,
Смущающийся быть большим.

Недаром я — грузи! вези! — 
В непросыхающей грязи
Мне предоставленных трущоб
Фронтоном чувствовала лоб.
Аполлонический подъем
Музейного фронтона — лбом

Своим. От улицы вдали
Я за стихами кончу дни  — 
Как за ветвями бузины.

Глаза — без всякого тепла:
То зелень старого стекла,
Сто лет глядящегося в сад,
Пустующий — сто пятьдесят.

Стекла, дремучего, как сон,
Окна, единственный закон
Которого: гостей не ждать,
Прохожего не отражать.

Не сдавшиеся злобе дня
Глаза, оставшиеся — да! — 
Зерцалами самих себя.

Из-под нахмуренных бровей  — 
О, зелень юности моей!
Та — риз моих, та — бус моих,
Та — глаз моих, та — слез моих...

Меж обступающих громад — 
Дом — пережиток, дом — магнат,
Скрывающийся между лип.
Девический дагерротип
Души моей...

6 сентября 1931


БУЗИНА

Бузина цельный сад залила!
Бузина зелена, зелена,
Зеленее, чем плесень на чане!
Зелена, значит, лето в начале!
Синева — до скончания дней!
Бузина моих глаз зеленей!

А потом — через ночь — костром
Ростопчинским! — в очах красно
От бузинной пузырчатой трели.
Красней кори на собственном теле
По всем порам твоим, лазорь,
Рассыпающаяся корь

Бузины — до зимы, до зимы!
Что за краски разведены
В мелкой ягоде слаще яда!
Кумача, сургуча и ада — 
Смесь, коралловых мелких бус
Блеск, запекшейся крови вкус.

Бузина казнена, казнена!
Бузина — целый сад залила
Кровью юных и кровью чистых,
Кровью веточек огнекистых — 
Веселейшей из всех кровей:
Кровью сердца — твоей, моей...

А потом — водопад зерна,
А потом — бузина черна:
С чем-то сливовым, с чем-то липким.
Над калиткой, стонавшей скрипкой,
Возле дома, который пуст,
Одинокий бузинный куст.

Бузина, без ума, без ума
Я от бус твоих, бузина!
Степь — хунхузу, Кавказ — грузину,
Мне — мой куст под окном бузинный
Дайте. Вместо Дворцов Искусств
Только этот бузинный куст...

Новосёлы моей страны!
Из-за ягоды — бузины,
Детской жажды моей .багровой,
Из-за древа и из-за слова:
Бузина (по сей день — ночьми...),
Яда — всосанного очьми...

Бузина багрова, багрова!
Бузина — целый край забрала
В лапы. Детство мое у власти.
Нечто вроде преступной страсти,
Бузина, меж тобой и мной.
Я бы века болезнь — бузиной
Назвала...

11 сентября 1931, Медон — 21 мая 1935, Ване


* * *

 — Не нужен твой стих — 
Как бабушкин сон.
 — А мы для иных
Сновидим времен.

 —  Докучен твой стих  — 
Как дедушкин вздох.
 —  А мы для иных
Дозорим эпох.

 —  В пять лет — целый свет -
Вот сон наш каков!
 —  Ваш — на пять лишь лет.
Мой — на пять веков.

- Иди, куда дни!
 —  Дни мимо идут...
 —  Иди, куда мы.
 —  Слепые ведут.

А быть или нет
Стихам на Руси-
Потоки спроси,
Потомков спроси.

14 сентября 1931


* * *

 —  Насмарку твой стих!
На стройку твой лес
Столетний!
 —  Не верь, сын!

И вместо земных
Насильных небес — 
Небесных земель
Синь.

14 сентября 1931