Роман Тименчик
«Из ахматовских маргиналий»
Э. Герштейн и В. Вацуро, первые публикаторы маргиналий Анны Ахматовой, корректно, просто и точно определили суть называния ею на полях пушкинского текста различных авторских имен: «...Общая концепция позволила ей с подлинным блеском интерпретировать значение литературного или реального источника как художественного импульса ( а не заимствования или «подражания») и устанавливать внутренние связи между внешне совершенно различными произведениями»1.
Пример такого рода «внутренней связи» дает пункт ее программы пушкиноведческих этюдов — «Германн у Д’Абрантес и Бальзака» (ОР РНБ, ф. 1073). Здесь, во-вторых, речь идет о персонаже «Красной гостиницы»:
«Звали его Герман, как почти всех немцев, которых сочинители выводят в книгах»2.
«Анна Андреевна предполагала, что Пушкин читал «Красную гостиницу» и нарочно назвал так своего героя.<...> Рассказав мне это, Анна Андреевна заметила:
— Это я сама открыла»3.
А во-первых, — об историческом лице, упоминаемом в «Истории парижских салонов» герцогини Д’Абрантес (соответствующая пометка сохранилась в рабочем блокноте4), из которой Ахматова сделала также выписки о репутации Глюка и Сальери — к анализу «Моцарта и Сальери»5, а также цитату из надгробного слова епископа де Бовэ Людовику XV о том, что молчание народа есть урок королям6, — возможно, к «Борису Годунову».
В книге Д’Абрантес рассказывается о немце-«звездочете», «человеке необыкновенном и замечательном», столкнувшемся с Наполеоном (молодой человек был вызван императрицей во дворец):
«Слушая этого человека, чье поразительно красивое лицо не выдавало ни малейшего испуга при встрече со львом в его пещере и при виде его ужасных когтей, Наполеон оглядел его с оттенком любопытства, с трудом в нем пробуждаемого.
— Так кто же ты? — спросил он Германна. — И чем занят в Париже?
— Чем я занят, вы уже знаете, — ответил тот и сделал рукой знак в сторону лежащих на столе гадальных карт. — Труднее ответить, кто я такой. Откуда мне знать? Кто познал самого себя...<...>
Император сурово нахмурил брови и двинулся к незнакомцу, оглядывая его с ног до головы. Тот выдержал его взгляд с замечательным хладнокровием и твердостью»7.
Итак, в случае, если бы Пушкину было известно об этом мимолетном эпизоде, тезка и соплеменник героя «Пиковой дамы» передал бы последнему часть своих семантических коннотаций — в том числе карточную тему и наполеоновскую тему.
«Опыт Ахматовой-поэтессы входил органической частью в ее исследовательскую манеру»8, но это, можно полагать, значит и то, что ее исследовательские устремления высвечивают закономерности ее собственного сочинительского метода. В данном случае — нахождение двойчатки источников, «реального» и «литературного». Эта же обязательная парность разнокачественных источников, как представляется, является зерном большинства замыслов Ахматовой.
1972
Комментарии
К сожалению, в электронном варианте на сайте «НЛО» комментарии отсутствуют. Как только будет найдет бумажный вариант журнала комментарии появятся в полном объеме.
(источник — журнал «НЛО», № 42, 2000 г.)